Сергей Минцлов - Приключения студентов [Том I]
— Рад вас послушать!.. — продолжал хозяин. — Садитесь, а я поищу, не найдется ли у бедного отшельника, чем промочить вам горло!
Яну и Марку показалось, будто он скрылся прямо в стену; Луиджи приметил, что в том месте имелся замаскированный ход в подземное помещение. Неаполитанец приподнял крышку с кастрюльки, стоявшей на другом конце стола, и подмигнул товарищам.
— Постник!.. — шепнул он. — Курочка тут у него жареная!.. — И сейчас же откашлялся и принял строгий вид: возвратился отшельник; в руках он держал глиняный кувшин, несколько ломтей хлеба и четыре кружки. Он поставил принесенное на стол, налил вина и сел на чинаровый толстый чурбан.
— Теперь послушаем!.. — произнес он, отхлебывая вино. — Божественное хорошо для души!
Луиджи запел церковный гимн; Марк и Ян вторили; после третьего песнопения отшельник снова наполнил им кружки
— Славно поете!.. — сказал он. — Но я очень впечатлителен и боюсь растрогаться, поэтому нет ли у вас чего–либо повеселее?
— Есть все, что угодно!.. — ответил Луиджи. — Но да извинит нас святой синьор — мы еще не обедали, а на голодный желудок мирские высокие ноты брать трудно!
— К прискорбию, моя кладовая совсем пуста и могу предложить вам только хлеб: друзья, что снабжают меня скудною пищею, что–то запоздали и, пожалуй, приедут
лишь завтра!..
— Ваша святость, если бы захотела, могла бы сотворить чудо!.. — опустив блестевшие лукавые глаза, смиренно произнес Луиджи.
— Я? чудо?! — удивился отшельник.
— Да. Скажите одно слово и в этой пустой кастрюльке очутится курица!..
Хозяин запрокинулся назад и захохотал.
— Ах, каналья! — задыхаясь от смеха, выговорил он. — Скажите, вы из Неаполя?
— Синьор угадал — я из этого дивного города!
— Это и видно! Ну, мой милый, если вас скоро не повесят, вы пойдете далеко! А что касается чуда, я его, конечно, сделаю!.. — Он снял крышку с кастрюльки и придвинул ее к Луиджи. — Приступайте!
Неаполитанец рассыпался в похвалах и благодарностях, вынул курицу, разрезал ее тут же на столе на четыре части и подал галантно каждому по куску на острие ножа.
— В честь вашей святости!.. — сказал он, подняв свою кружку, наполненную вином.
Все чокнулись.
Луиджи, покончив с обедом, спел, под хохот отшельника, несколько игривых песен и странники простились с хозяином.
Фигура его долго виднелась им — он стоял на выступе горы близ башни.
— Должно быть, друзей своих ждет?.. то–то попирует сегодня! — А вон и они! — заметил Луиджи и указал на пыль, густым облаком быстро несшуюся навстречу; в ней мелькали трое всадников в черных плащах.
Ян быстро своротил ослика с пути их и только успел сделать это, мимо проскакали трое молодых, богато одетых людей; за ними следовали четверо всадников–слуг; позади седел были перекинуты кожаные сумы; пешеходы успели приметить, что из одной торчали горлышки бутылок, а из другой вылезал еле вмещавшийся огромный запеченный окорок.
— Мессу отслужат сейчас славную! — проронил Луиджи, с завистью проводив взглядом встречных: курица не утолила, а только раздразнила его аппетит.
ГЛАВА XVI
Вечер застал наших путников в поле; начинало смеркаться, а строений нигде видно не было; на горах кругом, то здесь, то там, желтыми звездочками зажигались огни.
Марк обратил на них внимание.
— Это все норы пустынников!.. — пояснил Луиджи.
— И все таких же? — спросил Ян.
— Всякие есть!.. А. пора бы и о ночлеге позаботиться?.. Куда свернуть?.. — вслух подумал Луиджи.
Долго затруднять себя решением этого вопроса ему не пришлось: из–за скалы выехал всадник и перегородил лошадью дорогу.
— Добрый вечер! — проговорил он, приподняв шляпу. — Синьоры не пилигримы ли?
— Вы обладаете даром всеведения, сударь!.. — ответил Луиджи и проделал то же движение со своей шляпой. — Мы кающиеся!.. Но можем и спеть, если вам это угодно!
— Тогда идите за мной: ночлег вам готов!.. — с этими словами всадник повернул коня и поехал в сторону от торной дороги; трое приятелей последовали за ним.
Местность началась неприветливая, угрюмая; четко цокали по камням подковы; над головами путников бесшумно и часто стали проноситься ночные птицы; иногда стаи их садились совсем близко на самой дороге и тогда она казалась посыпанной фосфорическими огоньками. Проступили искры звезд; месяца видно не было.
Луиджи отвернулся и незаметно для других положил на себя крестное знамение.
— Я убежден, сударь… — сказал он, — что вы ведете нас в превосходное место, но все же мне хотелось бы знать, как оно называется?
— Замком эччеленцы синьора Паоло ди Прато!.. — не без высокомерия произнес вожатый.
— А!!.. — с почтением протянул Луиджи. — Ваш господин не из последних в Ломбардии!..
— И даже во всей Италии! — поправил всадник. — Видите впереди огни — это уже замок!..
Дорога круто сорвалась в обрыв; узкое лесистое ущелье перегораживал замок, обнесенный крепостными стенами и башнями; с горы виден был двор, его освещали два больших факела, укрепленных по сторонам входа, имевшего вид церковного портала; на въездной башне горели другие факелы; подъемный мост был поднят, красные зыблящие- ся струи змеились на черной воде во рвах.
Вожатый вынул из–под плаща кривой рог, и глухие грудные переливы покатились в горную даль; в лесу, как бы все удаляясь, многократно пропело тот же зов эхо… Словно падающая стена, отделился от башни мост и медленно стал наклоняться вперед; из бойниц глядели несколько голов в шлемах; огонь золотил их и концы копий.
Путники вошли в ворота, залязгали и застонали цепи и мост поднялся. На дворе находились несколько слуг.
— Господин ждет!.. — произнес один, учтиво поклонившись прибывшим.
— А нельзя ли пообчиститься?.. — спросил Луиджи: он явно начал потрухивать, но бодрился. — Пыли на нас сегодня насело достаточно!
Пожелание его было исполнено немедленно; Марк вынул из сумы лютню, и трое друзей вступили в высокую переднюю; ее освещали пять желто–синих фаянсовых плошек с салом, дымно горевших на железном ободе, висевшем на трех цепях.
Слуги провели гостей в довольно большой зал; он знойно блистал от множества восковых свечей, зажженных на стенах; диковинными зверями выступали пузатые шкапы и сундуки из резного дуба.
Следующая комната была невелика; середину ее занимал круглый стол, накрытый на двенадцать приборов; вокруг него темнело столько же пустых кресел с высокими спинками; у стены слева, между двумя дверями, не шевелясь, как изваянный, стоял высокий рыцарь, весь закованный в железо и со шлемом на голове; забрало его было опущено; руки закрывали чешуйчатые перчатки; в огромном камине пылала груда пней и корней и будто отсвет пожара наполнял столовую и играл на доспехах рыцаря. Слуга предложил путникам обождать и исчез в маленькую боковую дверь.
